Кентавр на распутье - Страница 89

От этих разговоров мне вновь захотелось действия – будто не накушался сегодня. Заглянув в гостиную, я полюбовался на Леху, все-таки сморенного сном, свернувшегося прямо на ворсистом ковре. Рядом возлежал Хан, опустив голову на лапы, и уж он бодрствовал, поводя по сторонам глазами. Пират, конечно, дрых, затерявшись в его шерсти. На столе уже прибрали, оставив фрукты и сласти, а с кухни доносилось осторожное бряцание. За мои широкие жесты приходилось расплачиваться Инессе, но женщина не роптала. Когда-нибудь ей за это воздастся… может быть.

Пройдя по коридорчику дальше, я вышел к бассейну, затем и к краю площадки, огражденной лишь низеньким парапетом.

Не пробовали сигать ночью с сорока метров? А затем погружаться в морскую глубь, куда и днем-то едва достает свет. Наверно, у меня слегка сдвинулась крыша, если решился такое выкинуть – после всех недавних приключений. Но именно сейчас подводное плавание особенно напоминало полет. Внизу и по сторонам черными тушами проплывали скалы, покрытые водорослями, – без большого усилия можно вообразить, будто пробираешься сквозь астероидный рой. Рыбины там, правда, не очень уместны, однако их еще следовало разглядеть – так, мелькают в отдалении смутными искорками. Зато любую крупную тварь, включая человека, с ходу примешь за инопланетянина.

Порезвившись на глубине, я воспарил к поверхности и устремился к берегу, решив сравнить нынешние свои ощущения с дневными. Пропавшие было из виду скалы вскоре опять придвинулись, поднявшись вместе с дном. Но теперь они сгрудились вокруг меня плотнее, местами почти смыкаясь, и неприятно напоминали лабиринт, из которого я выбрался с таким трудом. Чем дальше, тем меньше хотелось меж ними плыть, к тому же занятного на пути не встречалось. Я уж стал подумывать о возвращении, когда увидел впереди свет. То самое мерцание, что наблюдал иногда по утрам, только куда более яркое.

Осторожно я двинулся к нему, с каждой секундой замедляя ход и нацеля перед собой ружье. Что-то настораживало в ситуации, даже если забыть о всех россказнях, – какая-то оскорбительная, тревожащая ассоциация… Словно бы глубоководную рыбешку приманивали огоньком к хищной пасти.

Картинка всплыла в сознании столь ясно, что я вовсе прекратил шевелить ластами. Затем извернулся, готовясь задать деру при первой угрозе. Но угрозы, как таковой, не последовало, на меня попросту свалилась беда – без всякого предупреждения. Это походило на громадный клубок раскаленных, однако невидимых нитей, в центре которого я очутился. Либо на исполинскую обжигающую гриву, хотя соразмерной зверюге тут не поместиться.

Первым порывом было рвануться – подальше от опасности, от боли. Но я привык подавлять первые порывы, к тому ж в памяти всплыла новая картинка – влетевшей в сеть пчелы. Принцип паутины: больше бьешься – сильнее вязнешь. А инстинкты хищника подстраиваются под рефлексы дичи. Но дожидаться умертвляющего удара тоже не хотелось. А может, эта тварь утаскивает жертву на дно и ждет, пока та захлебнется? Или когда начнет действовать яд.

Шипя сквозь зубы, я выпустил из ладони ружье и медленно, очень медленно сдвинул руки к голеням. Так же осторожно извлек ножи и принялся орудовать ими вокруг себя, стараясь двигаться как можно меньше. А отступал, конечно, прочь от мерцания. Не ожидая от жизни хорошего, я приготовился к долгой пытке незримым жаром. Однако нити закончились куда раньше. И уж тут я рванул во всю мочь – подальше от манящих огней. Черт с ним, с ружьем, – много бы я навоевал гарпунами! Не говоря о разряднике. Куда палить, во что тыкать? Нет ничего надежней стали, отточенной и закаленной.

Все же я притормозил у поверхности, пересиля страх. И проследил сверху, куда движется мерцание, – пока его не поглотил береговой обрыв. Запомнив место, я погреб к лифту, уже явственно ощущая вялость. Вдобавок стали подергиваться мышцы, точно по ним пустили ток. И голова плыла словно бы отдельно от прочего, почти лишая меня ориентации. Кожу продолжало жечь, хотя не с прежней силой, – но боль я умею терпеть. А вот справлюсь ли с отравой?

Устроясь в трапеции, я вцепился в поручни, а прочие мышцы постарался выключить, чтобы не мешали подъему. Наверх меня влекло словно бы по сложной спирали, но если закрывал глаза, становилось лишь хуже. А ведь предстояло еще добраться до жилища.

Этот отрезок, вкруговую бассейна, я одолел на четвереньках и ввалился в дом, едва не перепутав дверь со стеной, тоже стеклянной. Кажется, рядом серым призраком мелькал Хан – было не до него. В голове трепыхалась мысль, чуть ли не единственная, и уж ее я прокручивал раз за разом, опасаясь потерять: диагност, диагност!.. В один из своих приступов жадности, когда выгребал из Океана все занятное, я заказал и этот прибор, способный по анализу крови распознать практически любой из известных ядов. Кто мог подумать, что игрушка пригодится так скоро?

С помощью всезнающего Дворецкого я на диво быстро, учитывая состояние, отыскал диагност. Затем подключил его к сети и сунул палец в отверстие. Укол возвестил, что обследование началось, но минута уходила за минутой, а на дисплее ничего не менялось. Пока прибор не сообщил с идиотским апломбом, что яд, видимо, относится к биологическим, – а то я не знал!.. Чуть погодя он предположил, явственно сомневаясь, что более всего это смахивает на укус каракурта и что внутримышечное введение 30-40 мл соответствующей сыворотки во всяком случае не повредит.

Тотчас я послал запрос в свой банк данных и выяснил, что мои симптомы имеют мало общего с последствиями такого укуса: ни судорог, ни рвоты, ни озноба. Очень раздражала неконтролируемая дрожь во всем теле, будто у меня вконец разладились нервы. Боль терпимая, а вовсе не жгучая, и слабость не такая уж сильная. Страх смерти, конечно, присутствует, но кто бы на моем месте не перешугался? Противокаракуртной сыворотки у меня, разумеется, нет. Однако можно попробовать раствор марганцовки, обильное питье и грелки.