Кентавр на распутье - Страница 68

Но сейчас, похоже, деваться некуда: либо стрелять, либо драться – даже сбежать вряд ли позволят. И не настолько я плох, чтобы шарахаться от каждого искусника. Современные методики не чета замшелым, созданным на личных делянках. Нынешние намного – в разы! – ускоряют процесс, и будь я по-настоящему одарен, уже мог бы выйти на свой предел. Но, хотя мои мышцы «взрываются», как у немногих, навыки еще не впечатались в меня намертво. А впрочем, впрочем…

Опустив на лицо щиток, я без особенной охоты вынул клинки. Два у меня против единственного у противника – еще одна гирька на мою чашу. И уж мои мечики недурны: отлично сбалансированные, с изогнутыми, сужающимися к острию лезвиями и удлиненными рукоятями, в которые ладони врастают так, что клинки словно становятся продолжениями рук. Но шажок вперед я лишь обозначил. Атаковать значило подставляться, а для этого я слишком крупная мишень. К тому же при умелой обороне силы расходуются экономней.

Зато мой противник сразу скакнул на меня, точно на добычу, и его взвизгнувший меч я едва успел остановить своим. Затем удары посыпались градом, будто у мастера был не один клинок, а четыре. А я даже не размялся толком, приходилось наверстывать сейчас. Но мало-помалу я набирал обороты, устремясь вдогонку за противником. Это походило на странный танец, в котором пока что вели меня – я лишь подстраивался под партнера, стараясь не портить рисунка.

Комната, как я говорил, была не широкой, зато совершенно пустой, так что места для маневров хватало. И после первых же атак маленький рубака скользнул вдоль стены, поменявшись со мной местами, и принялся теснить к двери, откуда явился сам. Мне это не понравилось – мало ли что могло за ней ждать? – и я уперся, парируя хлесткие удары со всей жесткостью, на какую уже был способен. А при такой разнице в массе сдвинуть меня непросто.

Постепенно я входил во вкус схватки, начиная испытывать странный подъем, словно глядел на себя со стороны, а не рисковал ежесекундно жизнью. Начальная скованность уходила, мышцы разгонялись по накатанным рельсам – как и обычно, я «медленно запрягал». Противник попался опытный, наверняка с немалым стажем, и уж конечно, искусней меня: меч в его руке порхал, как у жонглера. Зато я намного превосходил его в силе, размерах и слегка – в скорости. Так что шансы разнились не слишком. К тому же сила с течением времени убывает – тем быстрее, чем ее меньше, – а вот навыки, при достойном партнере, лишь совершенствуются.

Впрочем, не похоже, чтобы это заботило мастера. Наверно, в просторных его рукавах и под кимоно хватало сюрпризов, но сейчас он не работал, а получал удовольствие, предвкушая миг, когда развалит мне грудь мощным ударом либо снесет голову. И что задачка оказалась непростой, его тоже радовало, – много ли стоит победа без риска! Кажется, достань я его сейчас, он и этому будет доволен, купаясь в боли, как в прелюдии к оргазму.

Конечно, искусник заставил меня взмокнуть, однако виртуальные бойцы задавали мне и не такого жару – я привык драться с превосходящим противником. И нередко случалось, что в конце одолевал их, хотя они быстрее и выносливее, а их программы не чета моим рефлексам. Это называется «грамотная тактика». А моего упрямства хватит на любого врага, живого или виртуала, – все едино. Когда доходит до настоящей драки, я уже не чувствую боли. И страх отступает до лучших времен.

Вот теперь я раздухарился достаточно, чтобы попытаться перехватить инициативу. Наверняка я умел не столько, сколько противник, зато знал больше, в том числе и навороты, известные единицам, – «хорошо забытые» либо совсем новые. И кое-что из тайного арсенала не поленился освоить, как раз для таких экстренных случаев. К примеру, вот этот прием требовал бычьей силы. Или медвежьей. «Их есть у меня». По-моему, мастер очень удивился, когда его неутомимо порхающий клинок вдруг увяз в стальном капкане, а затем по сложной траектории вывернулся из руки, улетев далеко прочь.

В тот же миг я придвинул к горлу противника один из своих клинков. Разведя по сторонам пустые ладони, секач оцепенел, наконец беззащитный. К широкому лицу приклеилась улыбка, глаза сузились в щелки – теперь он впрямь походил на японца. С восточным смирением мастер ждал, как я поступлю с ним: прикончу сразу или повяжу, чтобы допросить с пристрастием. Или оглушу рукоятью, оставив валяться на каменном полу. Или отпущу, выказав постыдную слабость. Вариантов хватает.

Черт знает почему, но я выбрал последний. Наверно, именно его счел адекватным возмездием за убийство. И за коварство – в ответ на широкий жест. Впрочем, у секача был шанс… даже два. Во-первых, он мог не подличать, во-вторых, мне могло не повезти. Всего ведь не предусмотришь!

Медленно я опустил мечи, расслабляясь. Несколько секунд мастер не двигался, будто не мог поверить в такую глупость – снисхождения-то он ждал меньше всего и даже, по-моему, не особенно желал, – затем сделал осторожный шажок назад, будто начиная разворот. Но по тому, как он напрягся, я разгадал в этом пируэт, который уже видел сегодня. Тем более что затем его руки скользнули к поясу. И только он оторвал от меня взгляд, завершая стремительный круг, как я шагнул вперед и присел, вскинув над головой меч.

Надо мной прошелестел убийственный мах, но вместо того, чтобы с разворота снести еще одну глупую башку, секач сам напоролся запястьем на лезвие, лишившись сразу и сабли, и кисти. Прежде чем он успел заорать, я распрямился, ударив эфесом в его подбородок. В результате четвертый вариант обернулся третьим, слегка модифицированным. Во всяком случае, этой рукой он больше никого не зарубит.