Кентавр на распутье - Страница 128


К оглавлению

128

Постепенно мы замедляли бег, затем и вовсе вернулись к ходьбе. Воздух загустел уже настолько, что даже неспешный ход делался проблемой. Зато мыслекартинки достигли такой плотности, что воспринимались сплошной средой, мерцающей и гудящей. От такого фона, постоянно нагнетаемого, меня сотрясала крупная дрожь, будто рвался наружу, почуяв свежую кровь, мой персональный Зверь. И даже Кире, видимо, стало не по себе. А ну как озвереем раньше времени?

Наконец из тоннелей, уже сделавшихся великанскими, мы вырвались в громадную каверну, из центра которой вздымался ввысь широкий столб света, пронзительный и четкий, будто луч лазера. Странный то был свет – от него не прибавлялось видимости за границей столба, зато внутри все сияло, как на подиуме. С особой наглядностью это демонстрировала массивная рама-колесо, подвешенная к далекому потолку и курсирующая через световой столб, словно гигантский маятник. Хотя взгляд сразу притягивала не рама, а пристегнутая к ней снизу за конечности нагая девица, то исчезающая в непроглядной темени, то вспыхивающая с потрясающей яркостью, когда пролетала задом вперед над шершавым полом, едва его не задевая провисшей поясницей.

Сперва, задохнувшись от внезапности, я увидел в ней то, о чем грезил: припухлый вишневый рот, глубокие темные глаза, окаймленные пушистыми опахалами, мерцающие желтые пряди, спадающие по плечам. И бронзовое упругое тело, безупречное до кончиков ногтей. Ника!.. Затем видение рассеялось. Вернее, трансформировалось в иной облик, хотя тоже знакомый. Вдобавок, как выяснилось, уши сейчас забивал уже другой шум, составленный из звуков, которые и сравнить-то не с чем. Может, одно тут связано с другим? То есть слуховое воздействие рождало зрительные галлюцинации.

– Ты тоже слышишь? – шепнул я, не оборачиваясь.

– А то! – откликнулся Киря.

– А видишь что?

– Девчуху на колесе. Мотается, как…

Самое забавное, сей экземпляр и я прозвал так же: «девчуха». Не девочка, не девица.

– Опиши.

– Симпотная, тощая, в одних тату и кольцах.

Выходит, недалеко улетела наша Мальва. Или ее, точно бабочку, всё манит и манит на здешний огонь? Или она впрямь из местного резерва? По крайней мере сейчас она не вопила. То ли выдохлась уже, то ли и на ее ощеренный ротик наложили печать молчания.

– Снять бы, – буркнул Киря, нацеливаясь в обход меня. И уткнулся в мою руку.

– Нашел, где снимать девиц! – сказал я, рыская глазами по пещере. – Не переживай, уж ей не впервой подвешиваться.

– Знакомы, что ль?

– Да лучше б не знал! Пусть повисит пока, ей полезно.

Несмотря на световой столб, в этой пещере оказалось еще темней, чем в лабиринте, – даже тепловидение плохо помогало, не говоря о «кошачьем глазе». И от слухача мало проку: все забивает шум-галлюциноген. Зато нежданным подспорьем в ориентации стали ощущения, прежде не покидавшие подсознания. Правда, с их помощью различить стены и маятниковую раму было сложно, но курсирующую через зал деваху я «видел» отчетливо – как некий сгусток, излучающий боль и страх. А «стрекоза» уже порхала вдоль стен, приглядываясь к закуткам, расщелинам, входам в другие тоннели.

Я вдруг вспомнил, на что похож этот столб: на светящийся воздух в громадной Раковине. Только пылает ярче и не растекается по всему объему, словно его притягивает к центру неведомым полем. Ну кто же тут ловит на живца? И кого: нас ли, других пришельцев?

Или это игра такая, из самых свежих? В самом деле, ягодицы Мальвы даже сквозь загар пылали румянцем, а меж раздвинутых бедер и вовсе пламенело багровое пятно, начиная уже вспухать, – будто девчуха не единожды со всего маху налетала на древесный ствол. И я знаю, где растут такие дубки! Уж не за эту ли свою муку Мальва мстила недотрогам? Стало быть, с ней не в первый раз так озоруют. Не исключено и самой уже нравится. Не сразу, но ведь вошла во вкус – судя по тому, что ощущаю в ней сейчас. Это страдание словно бы с привкусом наслаждения. Боль дергающая, сладостная. И предвкушение нового приступа, пронзительного, едва не раскалывающего пополам… Черт, и как выдерживает? Наверно, втягивалась постепенно, по мере подрастания игроков. Хотя те выросли слишком быстро – на нашу голову.

– Вон твой окоп, – кивнул я на неглубокую нишу в стене, вдобавок задвинутую валуном. – Будешь меня прикрывать. Если успеешь, конечно.

Перемахнув камень, Киря осел на колени, ловко извлек из-за спины двуствольный убойник, выложил перед собой.

– По кому пулять-то? – справился деловито. – Или глушить подряд?

– Что неясного? Вырядился в черное – значит, плохой парень.

– Так ведь и мы не в светлом?

– А кто сказал, что мы хорошие?

Впрочем, как раз это принимается за аксиому едва не всеми.

– Вот женщины под расстрел не подпадают, – прибавил на всякий случай. – Безусловный запрет, понял?

Он кивнул.

– И голышей лучше не замай – обычно они смирные. Только ежели сами сунутся.

– Усек, ага.

Устраивался Киря основательно, даже извлек из кармана пачку сигар, рассчитывая перекурить.

– Не вздумай! – Я втянул носом воздух. – От тебя и так… Давно мылся-то?

– Так душно же!

Все-таки пожмотился Аскольд на доспехи – выдал поплоше, без кондиционера. А эти гады «русский дух» за версту чуют. Для уверенности я отобрал у Кири сигары и забросил подальше, не обращая внимания на его жалостливый вздох.

– Слухач у тебя хоть приличный? – спросил я. – Включай, как отойду.

128